Африканцы: О жизни в Киеве, снеге и расизме

Предприниматель, пытающийся наладить торговлю между Украиной и Африкой, исполнитель украинских народных песен, переводчик и продавец с рынка рассказали корреспонденту The Village, каково это — жить в Киеве, если ты африканец.

Исса Диалло

Предприниматель

Когда я только приехал в СССР, здесь всё было другим, даже запахи. До определённого момента я думал, что если человек не пахнет чесноком, то он не русский. Ещё меня удивляло, что люди всякий раз упоминают маму, когда ругаются матом. У нас в Гвинее мама — это святое, если ругаются, то на отца: он мужчина, он крепче.

Родина

Мой папа сначала служил во французской армии, а потом занимался строительством мостов и дорог в Гвинее. Мама — медсестра. Человек, который имеет отношение к врачебному делу и может хотя бы сделать укол, в Африке ценится особенно.

В школе мне больше всего нравилась математика и самолёты. Недалеко от нашего дома был аэропорт, и я любил наблюдать, как лайнеры садятся, взлетают, как держатся в воздухе. В университет я поступил, конечно же, на авиацию. Учился хорошо, за что получил государственную стипендию на учёбу в СССР. 

Первые впечатления и первый снег

В Союз я приехал в сентябре 1986 года. Об Украине тогда не знал ничего, по-русски понимал одно слово — «перерыв»: ещё в Гвинее слышал его от работающих там русских преподавателей.

Кроме запахов и ругательств, мне бросилось в глаза, что в Киеве на вокзале закручивали гайки, носили инструменты и проверяли рельсы одни только женщины. Мне казалось, что это сугубо мужская работа. Водители трамваев тоже женщины, и продавцы женщины, и преподаватели. Позже я понял, что мужчины занимают руководящие должности — декан, ректор, проректор.

Пережить первый снег было очень сложно. Зимние дни проходили по маршруту общежитие — университет — магазин. Университет нам давал тёплые вещи, а в ЦУМе на Крещатике был специальный отдел, где иностранные студенты могли купить себе зимнюю одежду. Мы брали эти смешные шапки с ушами. Денег хватало: кроме стипендии советской, нам помогала Гвинея, ещё и родители высылали передачи. Я ездил домой, откуда привозил чай, кофе, джинсы, кассеты. В Киеве это можно было продать. 

Институт

В институте гражданской авиации (нынешний НАУ) советские студенты и иностранцы учились отдельно, но в общежитии жили вместе. Часто ходили гулять, вместе занимались спортом, проводили вечеринки. Тогда я не чувствовал недоброжелательности. Даже друзья появились. Институт закончил с отличием, но в авиацию не пошёл, решил заняться бизнесом. 

Чтобы он был успешным, отправился получить второе высшее «экономика и менеджмент» в МАУПе. Ещё там был курс украинского делового языка. Сейчас я вполне нормально говорю по-украински и даже документы могу заполнять самостоятельно.

Заработок 

В 1994-м я решил продавать КрАЗы в Африку. Мы успешно реализовали пробные две машины и вернулись, чтобы организовать партию из 15 или 17 грузовиков. Поначалу всё было нормально. Не знаю, может, это менталитет такой: если украинец имеет дело с украинцем, то старается, чтобы всё было качественно, а если с иностранцем, то халтурит. Когда мы приехали в Гвинею, покупатель исчез, и мы остались без машин и без денег. Я долго приходил в себя, к тому же ребята-украинцы, которые с нами работали, сердились и на меня тоже. 

После мы с женой занялись продажей вещей. Возили одежду из Польши и Турции, помню эти «кравчучки». Сейчас у нас в Киеве небольшой магазин.

Я часто бываю посредником, когда кто-то из Африки хочет купить здесь одежду, продукты, стройматериалы. Даже самолёт хотели купить! Правда, сделка всё же не состоялась, хотя переговоры были на завершающем этапе. Африка нуждается в украинских продуктах и товарах больше, чем многие другие страны. Но украинцы пренебрегают Африкой. 

Расизм

В 2005 году я поехал с детьми в парк Партизанской Славы. Вдруг на дороге появились четверо. Я остановился. Один из них спрашивает: «Смотри, почему это он едет, а мы ходим?» Я поднимаю стекло. Дети волнуются: «Папа, что они хотят?» Потом они подошли к капоту и начали трясти машину со словами: «Смотри, он ещё и культурный. А ну-ка, иди сюда». Пришлось выйти. Один из них достал какую-то железную штуку, завёрнутую в полотенце, и ударил меня в глаз. Подтянулись и другие. Я заблокировал двери и отошёл от машины, чтобы дети не пострадали. Троих нападающих удалось «успокоить» сразу, слава богу, я занимался и занимаюсь единоборствами. Четвёртый оказался чуть потяжелее, но я был сильнее. Потом с криками «наших бьют!» подбежал пятый. Некоторые прохожие пытались нас разнять, кто-то кричал: «Дайте ему ещё!» — но больше было киевлян, которые говорили, что им стыдно за своих. Одна женщина собрала все мои документы, которые выпали. У меня на лице была кровь. Вскоре приехала милиция, забрала четверых, а пятый убежал. Их потом тоже просто отпустили. А я ещё долго ходил с опухшим лицом. Это единственный раз, когда на меня напали на почве расизма. 

Семья

Жена у меня украинка. В браке мы около 20 лет. Она врач, но сейчас мы вместе работаем в семейном бизнесе. Дети ходят в школу. Директор и учителя стараются пресекать малейшие проблемы. Например, идёт школьник и говорит: «О, негр, чего ты тут забыл?» — после этого классный руководитель объясняет ему, что так нельзя. Но и наш ребёнок может кого-то обидеть, поэтому мы должны слушать друг друга. Мы регулярно ходим на родительские собрания. Дружим со многими родителями, встречаемся, приглашаем на дни рождения. Хочется, чтобы дети не росли закомплексованными и не чувствовали себя чужими.

Стивен Окурут

Музыкант

Я впервые услышал «Калинку-малинку» и, кажется, «Ти ж мене підманула» лет в 14 — это было ещё в Уганде. У моих родителей были знакомые, которые учились в СССР, и у них были пластинки с народными песнями. 

Детство

Я родился на Ямайке. Это такая страна, где живут добродушные люди, которые не очень богаты, но зато умеют радоваться каждому дню. Там были представители всех культур и национальностей — мне это очень нравилось. Когда мне было 7 лет, наша семья переехала в Уганду. 

Родители часто приглашали к нам в дом гостей, и мы с братьями выступали перед ними — пели, танцевали. Нам за это давали вознаграждение. Каждый старался выступить лучше, чтобы получить больший подарок. Как только мы узнавали, что придут гости, немедленно проводили репетицию. Ещё я пел в хоре воскресной школы. Дома у нас стоял граммофон, родители слушали регги, афро-поп, Фрэнка Синатру. Рок-музыка у нас не звучала. 

В Уганде я прожил 12 лет. Потом там начиналась борьба за власть. Она проходила не с помощью выборов, а с помощью оружия. И в этот момент всё те же друзья родителей посоветовали ехать учиться в Украину. 

Студенческая жизнь

Я живу в Украине уже 13 лет. Учился в Харьковском строительном университете. Наверное, даже в Киеве меньше иностранных студентов, чем в Харькове. Иностранцы там — полноценная часть общества. На мой первый день рождения преподаватель поздравила меня во время лекции: торт, конфеты. Было очень приятно.

В Харькове я познакомился со своими будущими коллегами по музыкальной группе. Во время первого студенческого выступления мы пели «Прекрасное далёко». Выбирали не сами, нам просто сказали выучить эту песню. Наш коллектив тогда назывался «Чёрные мачты». Нами сразу заинтересовалось местное телевидение. 

Шоу-бизнес

В начале 2000-х мы с группой попали на закрытое мероприятие городских чиновников. Скорее всего, нас пригласил ныне покойный Евгений Кушнарёв, потому что именно он представлял нас перед выступлением. Тогда он сказал: «Встречайте, мои чернобрывцы». Все очень положительно на нас отреагировали. А я после выступления стал спрашивать, что такое чернобрывцы. Узнал, что цветы, и решил поменять название. И эти перемены были к лучшему. Придумать что-то своё я тогда не мог: плохо знал язык. Мы решили исполнять украинские народные песни.

Активная работа в шоу-бизнесе началась в 2004 году, в Харькове. В 2006-м мы уже записывались на студии в Киеве. Сейчас записываем новые песни. Они будут авторскими, но от народных мы тоже не хотим отказываться. Есть идея проекта по Луи Армстронгу, думаем что-то делать с Национальным духовым оркестром. В Киеве нет проблем с корпоративами и вечеринками: продолжают приглашать, но всегда хочется большего.

Дороги и юмор

В университете я изучал строительство украинских дорог. Если сравнивать дороги в Уганде и Украине, то и там и там есть и очень хорошие, и очень плохие. У меня на родине качественные магистральные дороги. На этих объектах проводят открытые тендеры, в которых участвуют английские и итальянские компании. Эти компании дают гарантии и выполняют их. В Украине мне нравятся трассы Киев — Житомир и Бориспольская.

Если говорить о сходствах, то, кроме дорог, это безусловно юмор. В украинских и африканских народных песнях он очень похож. Сюжет про парня, который добивается сердца девушки, есть и в наших песнях. Девушки везде одинаковые.

Любовь и ненависть

Я не понимаю, как милиционер может избить человека. Со мной такое было в 2010 году — не хочу вспоминать. Я получил лёгкие телесные повреждения, но психологический удар пережил очень серьёзный. Если бы на меня напал хулиган, то это одно дело, но это был человек, которому государство платит, чтобы он охранял порядок. 

Я люблю Украину, люблю Киев. Здесь я нашёл свою семью. У меня уже есть квартира — не самая большая, но своя. Я без ума от местной кухни, природы, музыки (особенно от голоса Нины Матвиенко), языка. Мне, кстати, кажется, что украинский язык в Украине должен быть главенствующим. Да, я говорю на русском, но люблю украинский язык. Если мы считаем, что Украина отдельное, независимое государство, а Киев его столица, то должен быть указатель, что люди этой страны и этого города объединены, но не по цвету кожи или волос, а по языку. Я люблю прогуляться по Андреевскому спуску, Пейзажной аллее, по перекрытому Крещатику. Очень нравится ночной город.

Теодорина Камис-Ваврик

Переводчица

Я была ещё ребёнком, когда в моей стране началась война. Помню, как люди убегали от пуль. Но хорошее я тоже помню: африканские блюда, запахи, танцы. Когда стреляют, все прячутся по домам. Но только стрелять прекращают — все снова на улицах, танцуют и веселятся. В Украине иначе, тут трагедию помнят годами. 

Детство

До трёх лет я жила во Франции. Потом мы переехали в Африку, в Чад, где как раз началась война. Мы решили пересидеть её здесь, в Украине. Думали, что пробудем тут максимум год, что в Чаде стороны перебесятся и мы вернёмся. Но не перебесились. 

Нас в семье было пятеро. Отец у меня из Чада, а мама из Украины. Они познакомились в Киеве во время учёбы. После рождения моего брата отца отправили учиться во Францию. Там родилась я. Потом мы ещё много ездили. В Украину я вернулась в 1991-м.

Проблемы

С одной стороны, у меня всё есть: муж, работа, квартира в столице. Но люди… Каждый сам по себе, безразличные, завистливые, иногда просто подлые. Мужчины часто грубы с женщинами, старики часто недовольны молодёжью, сосед соседу враг. Словом, никогда не будешь подходить по всем параметрам одновременно. Когда я приглашаю к себе друзей-африканцев, соседи сразу начинают: «Что, и они здесь жить будут?!»

В последнее время стараюсь не пользоваться троллейбусами, трамваями, автобусами: там больше злых людей. Маршрутки немного дороже и в них меньше недовольных жизнью. Я выслушивала разное: «Что здесь делаешь?», «Зачем приехала?», «Езжай в Африку». В таких случаях просто надеваю наушники, ставлю на максимальную громкость и делаю вид, что ничего не замечаю. Я не демонизирую Киев и Украину. Например, когда моя мама жила в Чаде, к ней тоже часто плохо относились. 

Расизм

Я в Киеве с 2002 года, но кто жил здесь раньше, говорил, что к приезжим всегда было такое отношение. Как-то мы ехали с друзьями в автобусе в Карпатах, разговаривали по-украински, а местные говорят: «Ещё не хватало, чтобы макаки разговаривали на украинском языке». Хотя в университете в Киеве у меня была подруга из Ивано-Франковска и я знаю, что люди там хорошие, но попадаются и такие.

К подобным оскорблениям можно привыкнуть, но страшно, что милиция часто реагировала на избиения иностранцев как на мелкое хулиганство. На убийства тоже не обращали внимания. В Киеве нападения начались в 2007–2009 годах. Я тогда переживала не столько за себя, сколько за своих братьев. У них тоже семьи, маленькие дети. Некоторых моих знакомых убили. На одного напали пятеро с кастетами и ножами. Он крупный — отбился. Был бы послабее — всё. Не хочу вспоминать об этом.

Хотя есть и позитивные истории, например, один бывший скинхед женился на моей подруге из Латинской Америки. Она, конечно, не из Африки, но смуглая. Ему было всё равно, какой она национальности, — просто влюбился. 

Когда я первый раз увидела своего будущего мужа, тоже насторожилась. Он был выбрит налысо, высокий, одет в шорты и камуфляжную футболку. Но внешность оказалась обманчива. Он поразил меня тем, что знал, где Чад, и даже знал название столицы!

Жизнь в столице и провинции

В 2002-м я переехала в Кировоград. Там ты проходишь летом по улице — и люди снимают солнцезащитные очки, чтобы проверить, не потемнело ли у них в глазах. Просили сфотографироваться, потрогать, спрашивали: «Почему ладонь с одной стороны белая, а с другой чёрная?», «А ты везде одного цвета, или где-то отличаешься? Что, и ТАМ тоже?» Хоть бери носи табличку: «Да, везде!» Это было безобидно, но всё равно я думала: «Да когда ж вы уже привыкнете!» 

Потом переехала в Киев. Училась в Университете имени святой княгини Ольги на переводчика с английского на испанский. Там в целом было хорошо.

Я много знаю об Украине. Бабушка научила меня украинскому языку, разным техникам вышивки, рассказала о травах. Я знаю, что такое веретено, знаю, как работать с серпом, что такое жатва, что такое жаба-холодушка. Если я уеду из Украины, то в местной диаспоре буду самой первой, потому что я люблю национальную культуру.

Я обрадовалась, когда на День независимости пустили ролики, в которых представители разных национальностей, которые живут здесь, поздравляли с праздником. Украинцы — это не только голубоглазые, но и другие тоже. 

Виктор

Продавец джинсов на рынке «Оболонь»

В детстве я мечтал стать политиком, как Нельсон Мандела. В Украине я бы политикой не хотел заниматься: они и сами не могут разобраться, куда ещё иностранцам соваться. Здесь я имею вид на жительство, получать гражданство пока не хочу. Когда Украина вступит в ЕС, тогда получу. Правда, думаю, ждать мне придётся долго. Если я вернусь в Сьерра-Леоне, буду помогать простым людям. 

Первые впечатления

Про Советский Союз я знал немного. Мне говорили, что тут не пользуются деньгами, что всё бесплатно и везде коммунизм. Поначалу думал, что всех девушек здесь зовут Наташа. С кем бы ни встретился — Наташа. 

В Киеве старшие студенты советовали, что где купить. Говорили, в магазин ходить с пакетом, потому что там не давали. Если в магазинах отвечали, что чего-то нет, то надо заходить сзади магазина и спрашивать там, будет немного дороже, но найдут.

Война

У нас был большой дом и семья из десяти человек. Папа погиб во время войны. Это был 1991 год, я уже учился в Украине.

Тогда (в 1991-м) один из братьев был в Лондоне. Я приехал к нему на каникулы — для нас был безвизовый режим. Возвращаюсь в СССР, а тут путч. Я всё смотрел телевизору, было немного страшно, что распадался Союз.

После окончания Института физкультуры в 1995-м я начал работать на рынке. Хотел вернуться в Сьерра-Леоне. Звонил домой, спрашивал, как дела, и мне говорили не приезжать. Тех, кто приезжал из-за границы, искали.

Студенческая жизнь

На родине я сначала учился в школе, потом в институте, а потом ещё три года преподавал физкультуру. Благодаря этому я получил возможность бесплатно учиться здесь. В вузах СССР тогда были бюджетные места для африканских студентов. 

Никто не знал, куда попадёт. Мне выпало ехать на год в Запорожье, на подготовительный факультет мединститута — учить язык. Студенческая жизнь была самым счастливым временем. Проблем не было. Почти каждые выходные были праздники. Стипендии хватало. 

Когда я учился в Киеве, мы на стадионе на Ломоносова возле Аграрной академии организовывали концерты. Проводили местный чемпионат мира по футболу. Его в основном выигрывали арабы — их было много. Сьерра-Леоне никогда не преуспевала.

В то время в Киеве было много африканцев, поэтому мы не выглядели слишком уж экзотично. На Ломоносова был будто город иностранцев. У каждой страны была организация, которая объясняла, как лучше устроиться. Тогда был порядок, никто из советских людей нам не мешал. Имидж страны был превыше всего. Проблемы начались позже.

Расизм

Когда я торговал на Оболонском рынке, убили моего друга Виктора, который стоял на точке рядом со мной. Умный был парень — закончил факультет международных отношений в красном корпусе. 

Сейчас я делаю большие фотографии людей, на которых напали, — у меня уже что-то вроде коллекции. Тогда, начиная с конца 1990-х, было страшно, мы ходили большими группами, чтобы нас не трогали, а нападения были частыми. Как-то погиб наш земляк, мы пошли с парнем к жене на поминки, а через два дня его тоже убили. 

Троих моих друзей убили, да и на меня тоже нападали. Прямо в автобусе били два человека. Никто мне даже не помог. Я тех двоих снял на телефон и звонил в милицию прямо на ходу, но никто не приехал.

Бизнес

После того как закончилась учёба в институте, закончилась и стипендия, из общежития попросили уйти. Спасибо дяде — он мне отправил 300 долларов. Только, говорит, не едь домой, я не хочу, чтобы ты умирал молодым.

300 долларов при киевских ценах закончились довольно быстро, и я начал торговать возле метро. Сейчас я уже арендую магазин, да и жена немного помогает. Правда, в последние два года зарабатывать стало очень сложно. Покупателей мало, и они не хотят тратить большие суммы. Не знаю, с чем это связано. Даже в кризисном 2008-м не так было. Раньше мы бы так долго не смогли разговаривать посреди рабочего дня: сюда бы обязательно зашли покупатели.

Но и эти проблемы можно было бы пережить, если бы нас не обманывали поставщики товара. В ноябре 2012-го я летал в Китай за вещами, набрал две огромные коробки. В Украину их доставляла фирма-перевозчик. Из Китая товар отправили в ноябре, и я до сих пор его не получил. Говорят, что задержка в Одессе. 

Семья

С женой познакомился на студенческой вечеринке в Киеве. Сейчас у нас двойняшки — мальчик и девочка, им по 16 лет. У нас хорошие отношения с соседями, можем и погулять, и на шашлыки с ними пойти. 

Про Сьера-Леоне не забываю, помогаю маме как могу. А как можно не помогать, если отца уже нет? Общаемся с мамой по скайпу. Она рассказывает, что недавно прошли выборы, правительство начало работать, дороги строят. Мама довольна.

Фото: Алексей Тищенко